Считается, что одной из важнейших составляющих идеологии рок-н-ролла являются нонконформизм и борьба с социальной несправедливостью, что наглядно продемонстрировали американские хиппи шестидесятых и английские панки семидесятых. В нашей стране этот, по выражению известного радиожурналиста Всеволода Новгородцева, "рок-посев", как казалось, должен был дать особенно буйные всходы, что и реализовалось в годы перестройки творчеством таких групп, как "Аквариум", "Алиса", "Кино", "Телевизор" и, несколько позже, "Гражданская оборона". Однако, трудно отрицать, что современная отечественная рок-поэзия находится в полосе упадка. Закономерность это или случайность?

Мне кажется, ответ на этот вопрос лежит в области не только социально-экономических изменений, постигших в девяностых годах нашу страну, но и оставшейся незамеченной эволюции ценностных ориентаций рок-н-ролла. Поэтому я попробую осмыслить эту проблему с несколько необычной стороны - с точки зрения буддистской школы Линь-цзи (Риндзай) и психоаналитической теории Эриха Фромма. На мой взгляд, понимание такого неоднозначного культурного явления, каким является рок-н-ролл, при помощи именно этих философских учений может привнести немало нового.

Пять неискупимых грехов Риндзай-року

Записи бесед с буддистским монахом Линь-цзи И-сюань (умер в в 867 году) "Линь-цзи лу" (в японской традиции - "Риндзай-року") известны российскому читателю, в основном, по роману Юкио Мисима "Золотой Храм":

"Смотри по сторонам, и назад смотри, и убей всякого, кого встретишь", - вдруг отчетливо услышал я первую строчку. Знаменитое место из "Риндзайроку"! Слова полились без запинки: "Встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха - убей патриарха, встретишь святого - убей святого, встретишь отца и мать - убей отца и мать, встретишь родича - убей и родича. Лишь так достигнешь ты просветления и избавления от бренности бытия".

Как мы знаем, герой Мисимы понимает слова Линь-цзи буквально и сжигает храм, что позволяет Мисиме толковать эту цитату как призыв к святотатству. Но насколько верно такое толкование доносит до нас учение Линь-цзи? Ознакомимся с оригиналом:

Достопочтенные! Только совершая пять неискупимых грехов, можно обрести освобождение. Некто спросил: "Что такое пять неискупимых грехов?". Наставник сказал: "Убить отца, убить мать, пролить кровь из тела Будды, нарушить мир и согласие в сангхе, сжечь священные писания и иконы - это и есть пять неискупимых грехов".

"Что такое отец?" - спросил некто. Наставник ответил: "Неведение есть "отец". Когда ваше сознание сосредоточено в одной точке и, где бы вы ни искали, нигде нельзя найти места для возникновения и исчезновения, подобно эху в пустоте; когда везде и всюду покой и недеяние - это и называется "убить отца".

"Что такое мать?" - спросил некто. Наставник сказал: "Алчность и страсть есть "мать". Когда сосредоточенным сознанием вы вступаете в чувственный мир страстей и желаний и пытаетесь найти эти страсти, но видите лишь пустотность признаков всех дхарм, когда нигде нет привязанностей - это и называется "убить мать".

"Что значит пролить кровь из тела Будды?" - спросил некто. Наставник сказал: "Когда вы вступаете в мир чистых дхарм и сосредоточенность вашего сознания не порождает объяснений (т. е. мысленных интерпретаций)... - это и есть "пролить кровь из тела Будды".

"Что значит нарушить мир и согласие в сангхе?" - спросил некто. Наставник ответил: "Когда, сосредоточив сознание, вы правильно постигнете, что страсти, препятствующие просветлению, подобны пустоте и не имеют никакой опоры - это и есть "нарушить мир и согласие в сангхе".

"Что значит сжечь священные писания и иконы?" - спросил некто. Наставник сказал: "Узрев, что причинно-следственные связи пустотны, сознание и дхармы пустотны, мгновенно одним решительным ударом разрубить все кармические связи и внезапно прекратить всякую активность (обрести не-деяние) - это и есть "сжечь священные писания и иконы".

Достопочтенные! Если вы сможете постичь это, то вас уже не будут сковывать внешние преграды из слов "обычный" и "священный".

Последние слова этой пространной цитаты раскрывают нам суть учения Линь-цзи. Оказывается, мудрец призывает убить не Будду, не отца и не мать, а лишь сами эти и другие слова, понимаемые как метафоры - для того, чтобы избегнуть догм и принимать учение Будды не отягощённым схоластическими спекуляциями. И, действительно:

Я, горный монах, считаю, что нельзя что-то любить или ненавидеть. Если вы любите "священное", то это есть лишь название "священное"... Только когда вы осознаете это, у вас появится умение правильно читать тексты, излагающие суть Учения, и вы начнете правильно понимать его, не вводя себя в заблуждение различными "священными" именами"... В этом мире и вне его нет Будды, нет Дхармы, поэтому она не может проявиться, как не может и исчезнуть. А если и есть что-то, то все это является лишь словами и наименованиями, фразами и предложениями, которыми завлекают маленьких детей, или же лекарством для исцеления определенных болезней, проявляющимся в виде наименований и фраз. Но сами по себе наименования и фразы не являются реальностью. В действительности только вы сами, функционирующие передо мной явно и сокровенно, видите, осязаете, слышите, сознаете и, отражая вещи, устанавливаете все наименования и фразы.

И далее, уже в более резкой форме:

Изучающие Путь! Не связывайте себя тем, что я вам проповедую. Но почему же? Потому что мои проповеди не имеют опоры и пристанища, они подобны схемам и картинам, в определенное время возникающим в пустом пространстве (воздухе), или раскрашенным разноцветными красками статуям, или различным притчам и иносказаниям. Изучающие Путь! Не делайте из Будды конечный предел. Я считаю его не чем иным, как дырой в отхожем месте, а бодхисаттв и архатов невольничьими колодками-вещами, которые закрепощают людей.

Таким образом, идеалом Линь-Цзи является "бездомный" бродяга-буддист - некий экзистенциальный медведь-шатун, убивающий на своём пути все встреченные "священные слова", а Будду и вовсе считающий "дырой в отхожем месте":

Человек же, который действительно покинул свой дом, должен постичь обыденное истинно-правильное прозрение и различать Будду и Мару, истинное и ложное, обыденное и священное. Только когда достигнуто такое постижение, адепта можно назвать действительно "покинувшим свой дом". Если же он не различает Будду и Мару, то его нельзя считать "покинувшим дом", ибо, покидая один дом, он вступает в другой.

По мнению Линь-цзи, только погружение в себя и выход за пределы рационального могут привести к просветлению:

Искать Будду - значит потерять Будду; искать Путь - значит потерять Путь, искать патриарха - значит потерять патриарха.

Вероятно, "Риндзай-року" можно трактовать исключительно в философских категориях, однако, трудно не заметить, что идеи Линь Цзи, попадающие в социальное пространство, ориентированное на гуманистическую аксиологию, могут подействовать, как разорвавшийся снаряд (нетрудно догадаться, что мишенью Линь Цзи является, например, конфуцианский культ сыновней почтительности). "Риндзай-року" - это абсолютно [i]сознательная[/i] провокация человеческого сознания, направленная на его освобождение и развитие ("просветление") - и Линь Цзи, являясь интуитивным психологом, вряд ли мог полностью спрогнозировать психотерапевтический эффект от своих идей. Зато этот эффект можно проанализировать, взяв на вооружение методологию психоаналитической школы Зигмунда Фрейда и его последователей - прежде всего Эриха Фромма.

Риндзай-року и психоанализ

Считать Эриха Фромма достаточно компетентным специалистом в области анализа учения Линь-цзи позволяет одна серьёзная особенность его школы. Занимаясь проблемами личности в современном мире, этот учёный сумел не только отойти от христианской шкалы ценностей, во многом определяющей взгляды того или иного исследователя (что особенно отразилось в работах Эриксона и Маркузе), но и сумел внести немалый вклад в изучение, собственно, психотерапевтического аспекта буддизма. Об этом особенно красноречиво свидетельствует совместный сборник лекций самого Эриха Фромма, известного японского философа и богослова Дайсэцу Судзуки и некоторых других авторов под общим названием "Дзен-буддизм и психоанализ".

Как известно, Фрейд считал Танатос, влечение к смерти, и Эрос, влечение к жизни, основными инстинктами, присущими любому биологическому существу. Придерживаясь взглядов своего учителя, Эрих Фромм идёт дальше, вводя в науку так называемые "модусы бытия" - структуры человеческого сознания, определяющие личностный смысл всех явлений, событий и, как следствие, мировоззрения. В контексте влечения к жизни и смерти эти модусы были названы, соответственно, "биофилия" и "некрофилия". Посмотрим, как сам доктор Фромм объясняет сказанное.

Некрофилия представляет собой основополагающее ориентирование, она является как раз тем ответом на жизнь, который находится в полном противоречии с жизнью; она является наиболее болезненным и опасным среди всех жизненных ориентирований, на которые способен человек. Она является настоящей перверсией: хотя некто жив, он любит не живое, а мертвое, не рост, а деструктивность. Если некрофил отважится дать себе отчет в собственных чувствах, то лозунг своей жизни он выразит в словах: "Да здравствует смерть!". Противоположностью некрофильному ориентированию является биофильное ориентирование, которое по своей сути есть любовь к живому. Как и некрофилия, биофилия не состоит из одной-единственной существенной черты, но представляет собой тотальное ориентировчние, полностью определяющее образ жизни человека. Оно утверждает себя в его телесных процессах, в его чувствах, мыслях, и жестах, биофильная ориентация выражается во всем человеке. В своей самой элементарной форме она проявляется в тенденции жить, что можно обнаружить у любого живого организма. В противоположность теории Фрейда об "инстинкте смерти", я разделяю точку зрения многих биологов и философов, что имманентное свойство любой живой субстанции - жить и сохраняться в жизни.

Какую же первую, непосредственную реакцию может вызвать призыв к пяти неискупимым грехам "Риндзай-року" у биофилов и некрофилов? Это нетрудно предугадать.

Вероятно, у биофилов, если они придерживаются гуманистической системы ценностей, провокационные заявления "Риндзай-року" должны вызвать отторжение - ибо сама идея смерти таким людям несвойственна. С другой стороны, при понимании второго, более глубокого смыслового уровня "Риндзай-року" для биофила, вероятно, открылось бы то самое просветление, о котором говорил Линь Цзи: то есть, стала бы ясней суть вещей при изменении или утере имён, тянущих сознание в схоластику и догму (вспомним, что по Фромму, для некрофилов характерна страсть к дисциплине и консервативность).

Увы, противоположную реакцию мы бы увидели у человека, ориентированного на некрофилический модус бытия. Некрофил, скорее всего, истолковал бы "Риндзай-року" как карт-бланш не только на экзистенциальное убийство отца, матери и Будды, но и на самоубийство, как конечную цель убийств вообще и высшую точку мудрости, в частности.

Как ни странно, последовательную реализацию этих двух противоположных идей мне удалось увидеть в российском рок-н-ролле, культурном явлении, развивающемуся по законам, вряд ли имеющим даже косвенное отношение к "Риндзай-року".

Биофильное и некрофильное в рок-музыке

Интересно, что рок-н-ролл (я буду и далее так называть субкультуру отечественной рок-музыки) имеет целый ряд ярко выраженных одновременно и некрофильных и биофильных тенденций - трудно даже сказать, каких наличествует больше.

Биофильная основа рок-н-ролла восходит к пращурам этой культуры - американскому джазу и блюзу, подразумевающих чувствование музыки необходимым элементом её исполнения. Ещё в 30-х годах придуманный Дюком Эллингтоном лозунг "It dosn't mean a thing, if it ain't got that swing" ("Это не значит ничего, если в нём нет свинга") стал главной заповедью любого музыканта. К этой же области можно отнести крайне распространённое в те годы мнение, что белый музыкант не способен играть блюз, поскольку не может его чувствовать, как негр.

В 60-х годах англоязычная рок-музыка достигла своего расцвета, перемешав все установки и догмы. На первое место выдвинулись новые основополагающие термины, не потерявшие и сотой доли актуальности и по сей день: "drive", "jam" и "session". Поскольку эти слова в транскрипции перешли вместе с рок-музыкой в российскую реальность, далее мы будем их писать кириллицей.

"Сейшн" - базовое понятие рок-бытия, означающее любое взаимодействие музыканта и слушателя. И если первоначально этим словом обозначались студийные сессии, то впоследствии слово стало означать и концерт, и хэпепенинг (спонтанное действие) и даже репетицию.

Понятие "джем" несёт в себе большую конкретику, означая коллективную импровизацию нескольких музыкантов (иногда прежде даже не репетировавших вместе). Широко известны джемы Хендрикса и Мориссона и т.п.

Слово "драйв" (аналог джазового "свинг" и вообще имеющее массу синонимов), судя по всему, является главным в рок-н-ролльной реальности, обозначая некую точку перехода музыки из количества в качество. Вероятно, такое состояние в крайней точке Линь Цзи мог бы назвать просветлением (хотя это ещё большой вопрос, как древние буддисты могли бы отнестись к рок-музыке как медитационной практике).

В то же время, в рок-н-ролльной реальности немало и некрофильных элементов, основными из которых являются мифотворчество, культ умерших музыкантов, меломания. Увековечивание славы любой ценой, характерное для рок-н-ролла, использует историю лишь как средство перехода из настоящего в прошлое. Однако, в то же время нельзя сказать, чтобы рок-н-ролл был полностью подчинён некрофильным тенденциям. Обычно биофилические тенденции в рок-н-ролле преобладают, что связано, вероятно, с тем, что всё-таки основная функция рок-музыки не развивающая, а рекреативная (развлекающая).